Марсель Салимов - Свадьба (перевод М.Гафурова)
| 03.03.2012, 20:04 | |
| Когда пришла Савия, Искандер-бабай стоял у дровяника, опершись о лучковую пилу. Отдыхал. – Здравствуй, кайным! – поздоровалась сноха, подойдя от ворот к нему. – Приустал? – Здравствуй! Приустал не приустал, а усталости пока не поддаемся, – старик отставил пилу в сторонку, приосанился. – Вот и свекровь твою увели к Гирфан-бабаю. У него, оказывается, давняя рана вдруг дала знать о себе. – А доктор на что? Обязательно, что ли, старую женщину надо беспокоить? – Такую медсестру, как моя Мария, докторами не заменишь. И Гирфан так считает. Рука, говорит, у нее легкая, сделает укол – не почувствуешь. А как же! Она же фронтовая медсестра, моя Мария-Марьям. Не зря люди идут не в медпункт, а все к ней да к ней. – Да и сама свекровь моя… Ни минутки ведь спокойно не посидит. – Эй, килен, разве ж она из тех, кто может спокойно посидеть? Не только сама покоя не знает, но и меня запрягает. Думал, на старости лет буду пенсию проедать, лежа на теплой печи, а она, видишь, заставляет вести хозяйство, за дворовой живностью ухаживать. Ахти, забыл зерна курам посыпать! Цып-цып-цып! Савие, наблюдавшей за тем, как старик посыпает курам пшеницу, стало жаль его. Подумала: «На глазах слабеет. Руки вон трясутся». А вслух произнесла: – Переселились бы уж к нам, кайным. Зачем вам на старости лет мучиться? Старику слова снохи не понравились. – О каком мучении ты говоришь? Уж не думаешь ли, что мы отделили сына с намерением перебраться потом под ваше крыло? Нет, килен, живите сами по себе, мы еще не дожили до такого состояния, чтобы на чужой шее висеть. Свекровь твоя живей иной девушки, да и я, хе-хе, с егетами могу потягаться. Так што, – это старик подпустил по-русски, – еще похозяйствуем! Сколько уж раз сын со снохой предлагали старикам переселиться в их дом, а они все не соглашаются. Дескать, пока есть сила в руках, поживут отдельно, не будут им мешать. Ямиля это даже больше расстраивает, чем Савию. Кажется ему, что люди его осудят, скажут: не заботится о престарелых родителях, маются они в своем хозяйстве. И уговаривал их, и умолял, а они все свое твердят: мы, мол, еще не столь стары, чтобы не могли сами о себе позаботиться. – Да, – спохватилась сноха, – от Ильдуса письмо пришло, поэтому я и заглянула к вам. – Что ж сразу не сказала? Ну-ка, ну-ка, дай прочитать! Савия осторожно, будто драгоценность, достала из сумки письмо от служившего в армии сына, протянула свекру. Старик принялся читать письмо и вдруг воскликнул: – Что-что? Глаза, что ли, меня обманывают? Прочитай-ка, килен, вслух вот эту строчку… – «Как только вернусь, сыграем свадьбу у дедушки с бабушкой», – прочитала Савия и заплакала. Старик против радостных материнских слез ничего не имел, дал снохе всплакнуть, не мешая ей. – Если в мире все обстоит более-менее благополучно, не замечаешь, как время летит, – сказал он, когда Савия утерла слезы. – Вот и прошли два года его службы. Значит, и жениться срок подошел… – Погоди, кайным, я не могу понять, к чему такая спешка. Почему он решил жениться, как только вернется? На ком? И почему свадьбу хочет сыграть у вас? Может, вы знаете? – Эй, килен, зачем зря голову ломать? Наверно, был уговор с кем-нибудь из девчонок, вот и не терпится ему. Выйти замуж за такого егета, как наш Ильдус, любая согласится, но он на первой попавшейся не женится. А свадьба – она везде свадьба, где бы ни сыграли, – у нас ли, у вас ли. Слова свекра не развеяли недоумение Савии. «Должно быть, они сговорились с Ильдусом о чем-то, скрывают что-то от меня», – решила она. Но сказала примирительно: – Ладно, свадьба, так свадьба… Свекор пригласил ее зайти в дом, поговорить за чашкой чая, но Савия отнекалась. – В школу тороплюсь, – объяснила она и ушла, оставив старика в волнении. «Вот шельма! – беззлобно подумал он о внуке. – Свадьбу сразу же решил сыграть! Решительный егет, весь в меня…» И вспомнилась Искандер-бабаю его собственная свадьба… В разгаре атаки гвардии сержанта Искандера Рахматуллина сбила с ног вражеская пуля. Еще не успев почувствовать боль, лишь испугавшись, что останется один лежать на поле боя, он напрягся, сделал попытку поползти вслед за ушедшими вперед товарищами, однако продвинулся недалеко, потерял сознание. Открыв глаза, когда сознание вернулось, увидел рядом с собой всхлипывавшую молоденькую девушку в солдатской форме. – Ты зачем… плачешь? – спросил он. – Вам нельзя разговаривать, вы ранены, – сказала девушка, быстренько утерев слезы. Она схватила за край плащ-палатку, на которой лежал сержант, и потащила его волоком дальше. Только сил у нее хватило ненадолго. Остановилась отдышаться и опять всхлипнула. Жаль стало Искандеру девчонку. Эх, такую красавицу самому бы на руках понести! Он попытался подняться на ноги и тут же упал, застонав от пронзившей все тело боли. – Ты иди, оставь меня, – выдавил он из себя. – Позови кого-нибудь посильней. – Нет-нет! – возразила девушка. – Потерпи, родненький, потерпи! Она наклонилась и поцеловала его в пересохшие губы. Решила, видно, так подбодрить обессиленного парня. Потащила опять. И дотащила-таки его до медсанбата. Должно быть, эти обоюдные мучения и сблизили их. Маша, пока Искандера не отправили в госпиталь на длительное лечение, старалась держаться поближе к «своему» подопечному, особо заботилась о нем. Рана у парня оказалась тяжелой, но не смертельной, – пуля застряла чуть ниже правой ключицы, не задев жизненно важные органы. Врачи ее тут же извлекли и дали раненому возможность немного отлежаться в медсанбате. Искандер оставался в сознании. Когда у Маши выпадало свободное время, они подолгу разговаривали, рассказали друг дружке о себе, о своем недавнем прошлом. Постепенно дружба парня-башкира и русской девушки переросла в любовь, и они размечтались о совместном будущем. Но война есть война, ни с чьими судьбами она не считается, развела и пути-дороги Искандера и Маши. Снова они встретились весной 1944 года, когда Искандер, вылечившись, вернулся в свою часть. Чувство, зародившееся на поле боя, в них не угасло. Решили, воспользовавшись встречей, пожениться, справить с разрешения командования свадьбу. В только что освобожденном от фашистов селении приготовили в пустовавшей из-за повреждения снарядом церкви скромное, в соответствии с фронтовыми условиями, угощение. Маша пригласила на торжество нескольких подруг из санитарного батальона, Искандер – товарищей по своему взводу и командира роты. Командир произнес первый тост, пожелал молодоженам скорого окончания войны и большого семейного счастья. Участники свадьбы, дружно опорожнив алюминиевые кружки, послужившие чарками, закричали в один голос: – Горько! И вдруг будто случилось землетрясение. Поврежденный вражеским снарядом свод церкви начал рушиться, на угощения посыпались кирпичи, в помещении заклубилась пыль. Хорошо, что никто при этом не получил увечья. Но свадьба, едва начавшись, на том и закончилась… О какой свадьбе шла речь в письме Ильдуса, выяснилось, когда он вернулся домой, завершив армейскую службу. На следующий же после его возвращения день в доме Искандер-бабая собрались гости. Застолье открыл Ильдус. – Дорогие бабушка и дедушка! – сказал он. – Вот и исполнилось то, о чем я мечтал: мы собрались, чтобы продолжить вашу прерванную много лет назад свадьбу… Гости дружно захлопали в ладоши. Поднялась со своего места Савия, развернула и накинула на голову свекрови, переименованной в ауле из Марии в Марьям, белую фату. – От всей души поздравляем вас с вашей свадьбой! – сказала сноха. И тут же кто-то крикнул: – Горько! – Горько! Горько! – подхватили и остальные гости. Эта неожиданная ситуация привела стариков в растерянность. Первым пришел в себя Искандер-бабай, попытался отшутиться: – Как бы, если поцелуемся, потолок опять не рухнул на нас! – Не бойся, дед, не рухнет! – подзадорил его Ильдус. – Нынче небо охраняют надежные люди. – Хорошо, коли так. Но учти, внук, следующая свадьба – твоя. Передаю эстафету тебе. – Ладно, дедушка, ладно. Но сегодня мы кричим «горько!» вам. – Горько! Горько! – Что ж, давай, Машенька, поцелуемся. Старики поднялись и несмело, будто молодожены, целующиеся на людях впервые, коснулись губами друг дружки. Только им, познавшим все горести и радости жизни, был ведом вкус этого поцелуя. Перевод с башкирского Марселя Гафурова Кайным – обращение к свекру. Килен – сноха, невестка. Источник - www.istoki-rb.ru | |
|
| |
| Просмотров: 2125 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |
