Библиотеки в эпоху Цукерберга
| 02.11.2014, 19:53 | |
| Перед современными библиотеками стоит выбор: измениться или умереть. Тем, кто собирается выжить, придется сделать все возможное, чтобы вернуть читателя в свои стены. Библиотечная реформа во всем мире идет уже несколько десятков лет; в России же ее начали лишь несколько лет назад. Один из главных идеологов реформы — заместитель директора Московского библиотечного центра Борис Куприянов. Мы беседуем с ним о том, что именно меняется, какие препятствия при этом приходится преодолевать и какие возможности откроются для самих библиотек и для их посетителей. — Отечественные библиотеки формировались в ту пору, когда книги были дефицитом, а цифровых технологий еще не существовало. Теперь, когда все изменилось, что со всем этим делать? — Судьба городских библиотек, которые находятся «на районах», о каком бы мы городе ни говорили — Лондоне, Стокгольме, Хельсинки, Москве, Владивостоке, загадочна и непонятна. Если бы в нашем распоряжении был готовый рецепт, все было бы просто. Пока у нас есть лишь некоторый зарубежный и российский опыт, удачный и неудачный, который можно трансформировать для Москвы. Я не согласен с тем, что библиотеки сформировались в эпоху книжного дефицита, хотя, отчасти, это, конечно, так. Действительно, библиотек в советское время стало очень много, но общественные библиотеки, «районные», появились еще до революции, и основной задачей их было просвещение. Они были частные, меценатские, подпольные, самые разнообразные… В советское время библиотеки служили многим важным задачам, но если мы посмотрим на 1970–1980-е годы, то они были важнейшим идеологическим местом. Они так и планировались: детские библиотеки должны были учить детей читать, а взрослые — рассказывать, что и как надо читать (не забудем, что это время было модернистское, Советский Союз был модернистским государством), а кроме того, давать гражданам возможность самообразования для их дальнейшей очень быстрой интеллектуальной и культурной мобилизации. Люди должны были быстро изменяться, и практика чтения, самостоятельного обучения для этого была очень важна. Просвещение — основная функция библиотеки, от которой она не откажется никогда. Сейчас проблема в том, что «заводы стоят, одни гитаристы в стране»: основные модернизационные задачи сняты, мобилизовать общество при помощи доступных знаний нет необходимости. Нет такой повестки дня. Плохо это или хорошо, не хочу обсуждать. Если консерватора можно причислить к сторонникам модернизма, то я — страшный консерватор. И проблема библиотек заключается в том, что вопрос с повестки дня снят, а сеть осталась. Осталось «сокровище» — то, что, по Марксу, имеет гипотетическую ценность, но используется не полностью. В Москве на 27 тысяч человек приходится одна библиотека. Это соответствует стандартам, которые приняты во всем мире: в Канаде одна библиотека приходится на 28 тысяч человек, в Скандинавии — на 25 тысяч, в Голландии — на 26 тысяч. И с ними со всеми происходят трансформации. Последние двадцать — двадцать пять лет библиотеки меняются во всем мире. В России какие-то библиотеки подстраивались, но далеко не все. В массе своей библиотеки так и не стали «капиталом», а остались тем самым «сокровищем». — Проблема российских библиотек в том, что, пока они думали, приспосабливаться им к новым условиям или нет, люди потеряли мотивацию туда ходить. — Они ее потеряли гораздо раньше, в 1980-е, мне кажется, когда библиотеки становились все более и более идеологическими, а чтение оставалось во многом контридеологическим моментом — это была свободная и в некоторой степени интимная практика. Потеря интереса к библиотекам свершилась в основном еще до распада Советского Союза, с тех пор они существовали инерционно, эта инерция сохраняется и сейчас. Многие из них стали такими закрытыми учреждениями, и люди даже не знают, что они есть. В 1990-е годы библиотеки стали себя оберегать и охранять, причем не только от захватчиков, но и от читателей. Они закрылись от общества. Не все, далеко не все, у нас есть библиотеки, которые переживают новое рождение, и их много. Они очень хорошие, но если мы говорим о средней температуре по больнице, то библиотеки стали менее заметны. Они вырезаны из общественного контекста. Они превратились в специальные учреждения для своих, для тех, кто ходит в библиотеку уже тридцать, сорок, пятьдесят лет. С детскими библиотеками другая ситуация, но тоже не очень хорошая. Потому что дети в библиотеку приходят вместе с классом из школы, для детей это скорее обязательная нагрузка, чем потребность. — Что представляет собой идеальная библиотека? Существует ли таковая в реальности? — У нас есть идеальная библиотека. Это библиотека, построенная великим архитектором Алваро Аалто в 1930-е годы в Выборге. Это центральная городская библиотека, не очень большая — три тысячи квадратных метров. Она не потеряла свою актуальность — ни архитектурную, ни сервисную, ни качественную — с того времени. Наоборот, все культурные институции, которые есть в Выборге, так или иначе связаны с библиотекой. Там огромная активность краеведов, историков, следопытов, историков архитектуры, огромное количество образовательных программ: от обучения языкам до совсем экзотических. Это прекрасная библиотека, которая является важным городским центром. — Может быть, в Выборге так сложилось, потому что там не хватает других центров? На примере московского «Гоголь-центра» мы видим, что театр тоже стремится к новым формам взаимодействия с публикой и у него это получается. В чем уникальность предложения библиотеки? — Ее уникальность в том, что она бесплатна. И конкурент библиотеки сейчас не «Гоголь-центр», не «Винзавод», не «Красный Октябрь», а поликлиника, как это ни странно. Потому что поликлиника — это коммуникативный центр, куда ходит огромное количество людей вовсе не для того, чтобы вылечиться, а для того, чтобы пообщаться, найти какую-то связь друг с другом. Библиотека может и должна стать как раз таким коммуникативным центром, потому что «базис рецепта» хуже, чем «базис просвещения». Это не главное предназначение библиотеки, просто мы часто забываем о ее коммуникационных, культурно-социальных функциях. Библиотека как место выдачи книг сейчас действительно выглядит достаточно странно (пока странно, скоро это тоже изменится), потому что есть другие возможности получения книги, есть интернет, есть пиратство. Хотя мы понимаем, что книги сильно дорожают, да и с интернетом у нас не все складывается очень хорошо: крупные издательства лоббируют закрытие интернета для пиратских книг, что, на мой взгляд, плохо. И библиотека, возможно, в скором времени останется единственным местом, где можно будет бесплатно почитать книгу. И этот ее классический функционал очень скоро вернется. Он уже возвращается и в мире, и в России, мы это видим. Но помимо этого у библиотеки есть огромный потенциал, который либо не используется, либо используется не в полную силу. «Гоголь-центр» — один, это то место, куда съезжаются люди со всего города. Он не работает на район Басманная-Курская. Наши библиотеки, которые находятся «на районах», скажем так, должны работать на удовлетворение потребностей тех людей, которые живут вокруг нее. И это очень важно, потому других таких учреждений культуры у нас нет. У нас есть какое-то не очень большое количество клубов, но клубы занимаются несколько другой деятельностью. Других культурных центров, которые распределены по всему гигантскому городу, у нас не существует. Ближе всего к библиотекам, если сравнивать с другими учреждениями культуры, парки. И в южных странах библиотеки развиты намного хуже, чем в северных, потому что там нет потребности в закрытых общественных пространствах, там все вопросы человек может решить на улице, на площади. В странах Латинской Америки вкладываются гигантские деньги в развитие парков, потому что там понимают их социальное значение. Помимо того что это безопасное, комфортное место для отдыха людей, это еще и единственное место, где богатый может встретиться с бедным, и эта встреча будет нетравматичной для обоих. Через парки реализуется важнейшая история социальных контактов и социальных метаморфоз. Мы видим, что и в Москве парки работают прекрасно, притом что департамент культуры строит сейчас парки не только центральные, но и отдаленные. Например, Гончаровский парк, который находится на улице Руставели. Он небольшой, но он работает на район. И то, что эти парки меняются, очень важно. Но у нас есть свои климатические нюансы: парк не может работать круглогодично на любую аудиторию. — Что должно произойти с библиотекарем? — Он должен тотально измениться. Потому что библиотекарь в библиотеке старого типа — это человек, который выдает и забирает книги, который звонит через две недели и говорит: «Вы не принесли книгу, принесите ее срочно», человек, который занимается библиографией, описанием книг. А если вы приходите в библиотеку, то вы контактируете с двумя людьми: с тем, который занимается мероприятиями, и с человеком, который выдает книгу из окошка или из-за кафедры. Система довела библиотекарей до того, что сейчас по функционалу они не всегда отличаются от работников прачечной, за одним исключением: так как прачечные заведения коммерческие, их работники всегда улыбаются, а библиотекари улыбаются не всегда. А вместо этой функции, чисто механической, библиотекарь должен выполнять функцию эксперта, проводника, навигатора, он должен помогать найти людям то, что им нужно, или сформулировать за них то, что им нужно, что они хотят сейчас читать, найти ту литературу, ту информацию, которая им нужна. Она может быть в книге, она может быть на электронном носителе, а может, она будет на сайте «Госуслуги», которым не умеют пользоваться пенсионеры. Это тоже доступ к информации. И тогда у библиотекаря начинается другая жизнь, куда более достойная, чем жизнь человека, который говорит на специальном библиотечном языке. Если мы посмотрим на всю нашу российскую книжную жизнь, то увидим, что с экспертизой у нас дела обстоят очень плохо. У нас очень плохая книжная критика. Хороших критиков можно пересчитать по пальцам двух рук. У нас мало книжной периодики, а та, что есть, находится в ужасающем состоянии. У нас далеко не во всех журналах и газетах есть полосы, посвященные книжным новинкам. Если вы живете в Нью-Йорке, вы можете получать информацию от тридцати-сорока различных экспертов, из которых вы прислушиваетесь к мнению десяти, а когда их мнение совпадает, вы делаете выбор, что вам читать. В Москве эта система практически разрушена. — Вы говорите, что вся среда находится в очень сложном состоянии, и одновременно настаиваете на том, чтобы в ней появился идеальный библиотекарь. Как это возможно? — Это не мы хотим, к несчастью. Может быть, мы как раз хотим, чтобы все те замечательные люди, которые проработали там по пятьдесят лет, остались там работать и дальше. Этого хочет город. Не только власть, а все вместе: власть, люди, посетители библиотек и те, кто не ходит в библиотеки, но могли бы туда ходить. У библиотеки просто нет выбора. Не важно, будет там Куприянов, не будет там Куприянова, будет мой руководитель Максим Фетисов, не будет Максима Фетисова. Будет первый заместитель Сергея Александровича Капкова Елена Зеленцова, не будет. Будет сам Сергей Александрович Капков или не будет. Будет Собянин, не будет Собянина, выбора нет. Библиотекарь должен открыться, прийти к людям и стать нужным. В другом случае никто — ни я, ни Капков, ни Собянин — не защитит его. Если библиотеку не видно, если в библиотеку ходит десять человек в неделю, то включается прямой, простой аргумент, против которого ничего нельзя сказать: город тратит огромные деньги, очень большие на самом деле, на содержание библиотек, чтобы туда ходили десять человек, которые ходят туда последние пятнадцать лет. Здесь нельзя прикрыться культурой и великим значением. Я враг слова «эффективность», я против того, чтобы мерить финансовыми составляющими культурные процессы, но мы понимаем, что если в год на библиотеку, на ее содержание тратится три миллиона и делается это ради десяти людей и пяти, которые там работают, — это та роскошь, которую город позволить себе не может. К несчастью, наш конфликт с библиотеками основан на представлении о том, что вот пришли какие-то люди, непонятно чего хотят, непонятно что делают, непонятно за чьи деньги, что они вообще производят, ничего не понимают в библиотечном деле, и так далее. Да, не понимаем, но научились уже достаточно многому, достаточно для того, чтобы понять: человек прикрывается знанием о библиотечном деле или действительно обладает им, хочет человек изменяться или не хочет, готов человек изменить свою практику работы или предпочитает остаться таким как есть. Порой мы слышим, что библиотека — это Священный Грааль знаний, но это не совсем так, в районной библиотеке фонд очень небольшой: от 30 до 70 тысяч книг. Он не может быть полным, это не Ленинская библиотека, не Иностранка, не Историчка. Тем не менее люди примеряет на себя образ охранителей и настоятелей монастырей. Пожалуйста, будьте ими! Но от настоятеля монастыря требуется знание молитв, а у нас в библиотеках нечасто знают, кто получил какие премии и кто такой писатель. Если культурный уровень низкий, то в библиотеке делать ничего, вы не можете в этом случае прикрыться библиотечными знаниями и опытом работы. Примеров сколько угодно: водопроводчик должен знать не только то, как называется каждая деталь, но и как устроен водопровод. В этом случае основное ремесло библиотекаря — знание того, что происходит и происходило в литературе, а не только библиотечное дело. — А что делать с людьми, которые пришли в библиотеки в другой ситуации и они их полностью устраивали? Что делать с сопротивлением среды, которое неизбежно? — Если посмотреть на другие города России, где библиотекарь в среднем получает не 34 тысячи рублей, как в Москве, а семь, то там работают энтузиасты. Может быть, жизнь у них неправильно сложилась? Нет, они любят свое дело, любят книги, любят тексты, любят язык, они любят то, чем они занимаются. Глупо говорить, что в России люди часто работают на работе, которую терпеть не могут. Да, так оно и есть, но это же ненормально: можно обсуждать медиков, которые не любят пациентов, военных, которые не любят воевать, журналистов, которые не любят писать, но это абсурдно. Нужно быть очень циничным человеком, очень прожженным, чтобы удовлетворяться работой в пустой библиотеке и требовать, чтобы все льготы, преференции и зарплаты сохранялись вечно. Слава богу, большинство библиотекарей, которые не любят нас и с нами спорят, иногда аргументированно, иногда истерически, понимают, что дальше так продолжаться не может. — Что представляют собой библиотеки, которые вам уже удалось переделать? — Первой библиотекой, которую мы открыли в конце сентября прошлого года, стала библиотека имени Достоевского. Сейчас в эту библиотеку ходит в день в среднем 280 человек. Это число избыточное. Библиотека еле-еле может переварить такое количество народу: у нас даже ломаются двери от того, что их слишком часто открывают, протирается пол. Это библиотека на 500 квадратных метров. В нее приходят когда 350 человек, когда 220. Это цифра очень велика даже для таких библиотечных стран, как Швеция и Финляндия. К нам совершенно случайно зашли финны, и они были удивлены такой большой посещаемостью. Главное, что это не начетничество, это видно, это нельзя скрыть: нам уже высказывают претензии, что мы по разнарядке туда людей заводим. Следующая претензия, что люди не читают книги. Ничего подобного. Книговыдача в этой библиотеке тоже очень велика: примерно 200 книг в день выдается читателям на абонементе. Огромное количество людей работает как с электронными, так и бумажными документами, люди пишут там диссертации и дипломы. И это люди из самых разных социальных, экономических, возрастных страт. Есть и такие, которые просто поселились в этой библиотеке: одна девушка в течение трех месяцев писала диссертацию по Гоголю и работала там постоянно. Люди записываются в очередь, чтобы поработать на компьютере. Из-за того что мало мест, происходят конфликты. Когда в одном из залов, который специально сделан трансформируемым, перед началом лекции убираются столы, начинается скандал: «Зачем вы приходите со своей лекцией дурацкой и не даете нам работать?». Мы видим: если библиотека в городе будет одна, она развалится. Она просто придет в негодность. Библиотек должно быть много. Мы на примере одной библиотеки показали, что количество ее посетителей можно увеличить в десять раз, что количество людей, которые приходят, чтобы взять книги, можно увеличить в пять раз, и время работы тоже можно увеличить: в десять часов приходится выгонять людей из библиотеки. Но с ноября мы планируем сделать там ночной коворкинг, чтобы люди за небольшую плату могли работать и ночью, когда библиотека уже имеет право не работать. Честно скажу, когда мы начинали это делать, мы не ожидали такого успеха. Все претензии к нам, что библиотека бездушная, белая, неинтересная, плохая, разбиваются о те 280 человек, которые ходят туда ежедневно, она работает без выходных. И когда уже совсем руки опускаются, мы работаем только потому, что доверяем департаменту культуры, и потому, что видим людей, которым это действительно нужно. Мы хотим, чтобы таких библиотек было намного больше. — Можно ли спрогнозировать, что ждет библиотеки в обозримом будущем? — В абстрактном городе N, если библиотеки не будут изменяться вообще никак, сначала закроют одну часть библиотек, потом другую, потом сделают по три-четыре библиотеки на огромные районы. И они будут так же незаметно, как и раньше, доживать свой век. То есть мы лишим наших внуков и правнуков, которые у нас когда-то, наверное, появятся, такого явления, как районная библиотека. Хотелось бы, чтобы в абстрактном городе N, это может быть Владивосток, Чита, Улан-Удэ, библиотеки и библиотекари стали модераторами городской культурной жизни, экспертами литературы. На самом деле люди в абстрактном городе N, да и не в абстрактном, в Москве, например, живут не в городе, а в квартирах: не в районе Хамовники, а в однушке, двушке или трешке, вся жизнь проходит там. Никакого сообщества нет. Люди приходят после неприятной работы и неприятной длинной дороги с работы домой, и там начинается настоящая жизнь, которая не связана с самопознанием, а связана, наоборот, с самоудовлетворением, и мы надеемся, что жители однушек и двушек с помощью библиотек превратятся в жителей районов, кварталов, города. Вот что должно быть. И это должно основываться на базисе культуры, просвещения и приобретения знаний. Автор: Вячеслав Суриков Источник - expert.ru | |
|
| |
| Просмотров: 2696 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |
