Петр Угрюмов стоял у обочины дороги, на окраине небольшого рабочего городка. Он возвращался из далеких краев. Сердце рвалось быстрее добраться до родных мест. До них оставалось немного.

Был ясный, сентябрьский день. Один из тех удивительных дней начала осени, когда солнце светит как-то по другому, вроде все еще лето, а нет уже того пекла.

Почти два года пролежали эти путевые заметки в ящике письменного стола. Никак не мог заставить себя взяться за очерк. Нужно было время, чтобы успокоиться, осмыслить все увиденное и услышанное.

…ПОВОРОТ реки Большой Ик в тот год "выстрелил" к самой околице Назаркина. Бешеная весенняя вода била всю весну в берега, поворачивала их, "съев" оставшиеся пятьдесят метров яра до деревни. Старики кучей выходили к обрыву, молчали. К ночи расходились, чтобы не спать, ворочаться, прислушиваться к играющей воде.

Здравствуйте. Меня зовут Сергеем. Мне всего полгода. Считаете меня маленьким? Не скажите. Вот только не надо сюсюкать «Ой, да ты, какой холосенький, да класивенький».

- А, ты, знаешь, кто такой Хызыр-Ильяс? – огорошил вопросом друг Хусаин. - Не-а, - ответил я, занимаясь ремонтом велосипедной камеры. Опять прокололась. До чего камера вредная попалась. Вечно ловит какие-нибудь гвозди, куски проволоки. Даже на ровном и чистом асфальте все проедут и ничего, а колесо моего «лисапеда» обязательно спустит. Вроде недавно новую покупал.

Странный, на первый взгляд, получается парадокс при внимательном рассмотрении исторических реалий в жизни людей.

Мамы не стало. Она ушла тихо и незаметно. Даже никто из домашних не услышал ее последнего вздоха. Только в доме сразу стало как-то неуютно. Я узнал об этом по дороге на работу. Жена по мобильнику сообщила эту скорбную новость. Мир сразу стал немым, застыл, оглушив меня звенящей тишиной.

Любите мать, пока она смеется,
Ей говорите добрые слова,
Сейчас любите! Пока сердце бьется!
Любите мать, пока она жива!

Солнечный луч робко заглянул в щелочку между штор и медленно поплыл яркой линией по полутемной комнате, затем изломанной строкой взобрался на подушку и застыл теплой точкой на закрытых глазах спящей пожилой женщины. У женщины дрогнули веки, и она повернулась на бок. Луч же, как бы укоризненно задрожал, двинулся следом и снова уткнулся ей в лицо.