Камиль Зиганшин - Русский башкир
| 15.10.2012, 18:58 | |
| Есть личности, которые служат нам ориентиром в жизни, являясь примером нравственности и духовности. Глядя на таких людей, подтягиваешься, стремишься походить на них. Судьба подарила мне счастье дружить с тремя представителями этого, отмеченного Богом племени: многомудрым Мустаем Каримом, благородным аристократом духа Юрием Андриановым и романтиком-правдолюбом лучезарным Александром Филипповым. При всем внешнем различии этих поэтов, представляющих, кстати, три разных поколения, они удивительно схожи: и талантом Всевышний не обидел, и жили по совести. Увы, все они уже покинули земную юдоль, отправившись в «дальние странствия вне времени». Когда меня настигла весть о смерти последнего из них — Александра Павловича Филиппова, которого многие любовно величали Палычем, сердце на какое-то время онемело от боли. Мир покачнулся, опустел… Погас последний костер, щедро согревавший меня своим теплом и освещавший тернистые тропы жизни. Стремясь вырваться из оков навалившегося одиночества, я отправлялся бродить по закоулкам памяти, чтобы хоть в мыслях оживить его светлый образ. Но чем дольше бродил, тем яснее сознавал, что Александр Павлович уходит все дальше и дальше... Увы! Теперь никогда не услышишь в телефоне: «Здравствуй! Это дядя Саша, который Филиппов!» Не зайдешь запросто в его кабинет, не обнимешь, не посмотришь сквозь клубы сигаретного дыма в его светящиеся то обезоруживающей улыбкой, то болью сопереживания глаза. Не услышишь его дельных советов, не посмеешься с ним над очередной удачной шуткой. К сожалению, при жизни мы часто не осознаем в полной мере масштаб подобных личностей, и сейчас, спустя год со дня смерти Александра Павловича, мне хочется поделиться мыслями о человеке, вся жизнь и книги которого помогали создавать в стране плодородный слой, на котором произрастают побеги добра и человечности… Жил поэт, как говорят про таких, «с открытым забралом». Но при всей ранимости и эмоциональности натуры, Филиппов обладал способностью даже в конфликтной ситуации оставаться ровным, спокойным (И мне зачастую советовал: «На грубое слово не сердись, на сладкое не поддавайся»). Он всегда смотрел из-под кустистых бровей прямо, глазами не бегал и при этом как будто вглядывался в собеседника. Говорил глуховатым, то и дело разрываемым легкой хрипотцой голосом веско, размеренно, подбирая по писательской привычке наиболее точное слово. Добросердечный и открытый, Палыч располагал к себе людей с первого взгляда. Там, где он появлялся, пространство сразу наполнялось светом и теплом его души. Обаяние и авторитет поэта были столь велики и неотразимы, что ему удавалось, не поступаясь достоинством и принципами, иметь хорошие отношения со всеми ветвями власти. Бывало, человек пообщается с ним всего ничего, а встреча оставит след в душе на всю жизнь. Еще его отличала совестливость, верность, искренность и чистосердечность в отношениях с друзьями. Яркий, приветливый, компанейский, дядя Саша всегда радовался встрече с нами. Никогда не позволял ни себе, ни нам унывать. Улыбался широко, от души. Слушая его рассказы о шалостях и приключениях лихой юности, я порой жалел, что не был рядом с ним и его сверстниками в те годы, — до того они были увлекательны и романтичны. Александр Павлович был не только прекрасным рассказчиком, но и сам умел с неподдельной заинтересованностью слушать собеседника (Редкий и бесценный дар!). И люди тянулись к нему. При этом он зачастую эмоционально комментировал то, что ему не нравилось либо изумляло. Это придавало общению искренний, доверительный характер. Стержнем его души была бесконечная любовь к родной земле и жителям села Юмагузино: …Сколько троп позади, сколько весей, Но осталось в душе у меня: Юмагузино — звонкая песня, Юмагузино — гордость моя! И любил он их не декларативной любовью, а деятельной: значительная часть его творческого наследия посвящена воспеванию именно родного края. Филиппова никто не может упрекнуть в оголтелом национализме, безудержно размахивающем патриотическим флагом. Он был интернационалистом и болел за судьбу башкир, пожалуй, больше, чем сами башкиры. Недаром про него Мустай Карим написал: «Александр Филиппов более башкир, чем его башкирские собратья». И это не удивительно: поэт рос и формировался в двуязычной среде. С младенчества впитал мудрость и культуру, накопленные предыдущими поколениями русских и башкир. …Между нами не было разброда Хоть бывало жили не в раю Продолжают два больших народа Вместе родословную свою. Дружба, равноправие людей были ядром его мировоззрения. Межнациональное согласие он считал основой для процветания нашей республики и страны в целом. Александр Павлович являл собой пример редкостного жизнелюбия. Даже будучи тяжело больным, он и мысли не допускал, что болезнь может его одолеть: до последних дней строил планы и работал над пятым томом собрания сочинений. А когда речь заходила о творчестве, молодел, в его глазах загорался огонек вдохновения. Несмотря на то, что Филиппов еще с юности был знаменитым и избалованным вниманием поэтом, слава не вскружила ему голову. На протяжении всей своей творческой жизни он стремился достичь новых высот в поэзии, считая своим человеческим долгом в полной мере реализовать данное ему дарование. Он никогда не бравировал своей популярностью и не демонстрировал пренебрежительного отношения к менее признанным собратьям по перу. Напротив, старался поддержать каждого, в ком видел проблеск таланта. Особенно внимателен был к молодой литературной поросли. Радовался их удачам, как своим, подтверждая аксиому: чем больше талант, тем меньше высокомерия у его обладателя. Цельность натуры и обостренное чувство справедливости определяли гражданскую позицию поэта. Он не поворачивался, как услужливый флюгер, по ветру экономических преобразований, навязанных народу сладкоречивыми реформаторами. Не менял на каждом шагу своих взглядов и воспринимал инициированный частью партийной «элиты», жаждавшей обогащения, распад Советского Союза и крах общественного строя как личную трагедию. Соглашаясь с тем, что преобразования в стране назрели, он полагал, что надо было не ликвидировать СССР с чудовищными последствиями для народа и экономики, а встать на путь эволюции, как Китай или Вьетнам. В этом случае нашей стране, благодаря более высокому стартовому потенциалу, были бы гарантированы грандиозные достижения. Александр Павлович считал, что капитализм в том виде, какой мы имеем, аморален и не сулит стране при всей неприхотливости и терпеливости россиян ничего хорошего. Не умея молчать, он в последние двадцать лет мужественно отстаивал свои гражданские идеалы не только обличительными стихами, но и темпераментными публицистическими статьями, проявив себя ярким, пламенным трибуном. Его возмущало, что в сознание общества упорно вдалбливается мысль, будто советский период развития России — это только годы лишений и страданий. И в опровержение подобной точки зрения приводил признание диссидента Александра Зиновьева, высланного из Союза за резкую критику властей, о том, что уровень жизни в СССР в семидесятые годы являлся наивысшим за всю тысячелетнюю историю России. Своими стихами Филиппов ставил заслон настойчивым попыткам опорочить очевидные достижения Советского Союза: Непотребно и слева и справа Слышу ложь политических шлюх. От могущественной Державы Только перья и только пух. Поэт был уверен, что коммунизм — идеал социального устройства общества, что людьми ничего более справедливого не изобретено. Но коммунизм на безбожии, считал он, — это роковая ошибка. Тем более, что идеи христианства и коммунизма во многом совпадают. Опираясь на религиозные конфессии и духовенство, коммунистам было бы намного легче воспитать нового, более совершенного человека. Александр Павлович не сомневался, что рано или поздно обновленная коммунистическая идея будет востребована. …Чтоб за нами на камнях сумели Голубые цветы прорасти, Мы подняться должны и до цели Так ли, этак ли, но доползти!.. Время рассудит, прав он или заблуждался. Особенно его коробило восхваление «успехов» современного режима, при котором безответственность и коррупция достигла запредельного уровня. А вместо реальной государственной работы идет в основном имитация бурной деятельности: модернизация, реформа милиции и т.п. При этом бандиты и воры в законе, раскручиваемые федеральными СМИ, стали почти национальными героями. В результате информационной вакханалии понятия добра и зла поменялись местами: обман чуть ли не в добродетель возведен, а честь и достоинство преданы забвению. А. П. Филиппов полагал, что без этической, нравственной основы немыслима ни нормальная экономика, ни хозяйственное процветание. Что власть, не осознающая этого, обречена. В последние годы эти тревожные нотки все чаще звучали в его стихах. Он считал, что грядущее не сулит нам мира и покоя: …Ходят тучи, в гаснущей лазури Места для себя не находя. Назревает над Отчизной буря, А народу надо бы — дождя. Творчество Известно, ключ к пониманию творчества любого поэта надо искать на его малой родине. Многогранное и многослойное наследие Александра Филиппова окрашено вдохновенным, животворным светом, зажженным на берегах красавицы Агидели в селе Юмагузино. Стихи его разнообразны. Они откровенны, широки по охвату, каждое создает определенное настроение. В них и боль, и радость, и понимание сложности мира, и стремление сделать его добрее. Сквозь хрустальную чистоту поэтической речи проступает тонкая, чувствительная душа поэта, грань за гранью открывается красота башкирской земли. Думаю, что написанные им книги еще долго будут волновать и восхищать людей. К ним будут обращаться за советом, как к близкому человеку. В тяжелый час, — как крылья, плечи друга… И я, припомнив истину одну, На них надежно обопрусь, коль туго, Иль сам кому-то руку протяну. Своими исповедальными, полными философской глубины и афористичности стихами он пробуждает в человеке качества, таящиеся в глубине души, но заглушенные вечной погоней за успехом и материальным достатком, истощающем как людей, так и ресурсы планеты. Александр Павлович как никто радел за чистоту и музыку русского языка: Я душою острей год от года Чую истины той естество: Если нет языка у народа, То и Родины нет у него. Иностранные новомодные слова коробили его слух, унижали достоинство. Однажды, редактируя текст, он не сдержался и воскликнул: — Что еще за «консенсус»?! Есть всем понятное и красивое слово «согласие»! Манера письма поэта проста и внятна. Но эта простота — результат огромной работы над выразительностью слова. … Я стопу бумажную Опять перевожу, Правлю строчку каждую, За ритмикой слежу. Благодаря этому стихи Александра Павловича, особенно лирические, сразу ложатся на сердце и помогают осознать, что духовные радости глубже и благотворней для человека, чем погоня за материальным достатком. … За плечами тысячи дорог, Радостей, печалей и тревог, За плечами пройденные дали… Но опять я у себя в селе, И мои потертые сандалии Прикоснулись снова к той земле, На которой встал фундамент дома, Где под низким потолком Каждая царапинка знакома… При этом ему удается избегать однобокости и упрощения: читаешь, и перед глазами рождается цельный образ. Метафоры его новы и лаконичны: И восхищают неожиданностью сравнений: …Седой рассвет, уже который век, Перерезает волосы тумана Серебряными ножницами рек… Его стихи находят отклик в сердцах людей еще и потому, что написаны языком доступным даже неискушенному в поэзии человеку: читаешь, и перед глазами встает цельный образ, точнее живописная картина, написанная не красками, а словами: Поэт умеет убедительно и емко говорить о глобальном: … Мечеть и церковь в водной сфере Слились, их облик неделим, Как доказательство о вере: Их много, а Господь един. Филиппов как сам был честным и открытым, так и творчество его было честным и открытым. Он не писал о тех чувствах, которые не испытывал, не вкладывал в текст чужие мысли, не писал о том, чего не видел, не любил. … Буду я неправде чуждым, Буду я к себе суров, Чтоб печатались жемчужины Только выверенных слов. В не меньшей степени питал его творчество и не ослабевающий в течение всей жизни восторг перед красотой Женщины: …Глаза лучатся и играют Из-под загадочных ресниц. Кого захочет, покарает, Положит пред собою ниц… Влюбчивый, щедрый и азартный, он порой… терял голову. Особенно в молодости, когда слыл неотразимым красавцем. Да и в зрелые годы мог взволновать слабый пол. Но эти увлечения несли зачастую терзание и даже раскаянье: …Я шагал сквозь жару и морозы, Всем казалось, что мало страдал, Нет, то дождь укрывал мои слезы, Ветер родины их осушал. …Шел я шумно стезею земною, Не боясь ни жары и ни стуж. О, как много осталось за мною Не умышленно раненных душ… Я уже отмечал, что Александр Филиппов многое в сегодняшней жизни не принимал и открыто говорил об этом в своих острых статьях и стихах. Но в них нет безысходности, он всегда давал веру в перемены к лучшему, побуждал к деятельному созиданию. …Народ, воскресни, посмотри на дедов, На прадедов, не сломленных в бою, Ковавших для наследников победу, Ты вспомни биографию свою! *** В творческом багаже поэта, кроме почти трех десятков книг, есть и несколько томов переводов башкирских авторов на русский язык. Среди них не только стихи, но и объемные романы лучших прозаиков Башкирии. Как известно, художественный перевод — дело чрезвычайно тонкое, трудное и не всем подвластное. Филиппова-переводчика отличало умение бережно, не повредив национальных корней, пересаживать произведения башкирских поэтов и писателей на плодородную ниву русского языка, сохраняя художественную индивидуальность автора. Не удивительно, что многие башкирские литераторы мечтали, чтобы их переводил именно Александр Павлович. Главный редактор На первой странице еженедельной газеты «Истоки», рожденной стараниями Александра Филиппова в вздыбившем страну 1991 году, написано: «Сейте разумное, доброе, вечное!» Сотрудники газеты под его руководством все двадцать лет достойно справлялись с этой благородной, гуманистической миссией. И не удивительно: каков поп, таков и приход! Благодаря честности и принципиальности главного редактора, вокруг еженедельника объединился деятельный круг ярких, талантливых, неравнодушных к судьбе Отечества авторов. С годами и в самой редакции выкристаллизовалась команда профессионалов и единомышленников: Александр Кондратьев, Владимир Денисов, Денис Лапицкий, Эдуард Байков, Алексей Симонов, Анатолий Чудинов. Среди них Александр Павлович особенно ценил и готовил себе на смену талантливого Дениса Лапицкого. В своей работе редакция исходила из интересов читателей и опиралась на общечеловеческие ценности, классические традиции российской литературы. Материалы, публиковавшиеся в «Истоках», отличались содержательностью, достоверностью, глубиной, смелостью, остротой и патриотической направленностью. Тут можно прочитать статьи на любой вкус и для самого широкого круга читателей: о науке, культуре, краеведении, политике. Большое место отводилось поэзии и малой прозе. Не было, к радости читателей, только рекламы. Еженедельник никогда не вставал на путь привлечения читателей и поднятия тиража за счет публикации дешевых сенсаций, сплетен, чернухи. Благодаря этому газета быстро обрела аудиторию и стала одним из авторитетнейших изданий в Башкирии. Но не в характере Александра Филиппова было почивать на лаврах: он оставался предельно требовательным и строгим к себе: …Пью сквозную синеву Мну зеленую траву. А не слишком ли беспечно, Не легко ли я живу. Не поддавался он и натиску либералов, которые потихоньку прибрали почти все медийное и литературное пространство России и пытаются за счет наглого искажения истории, демонстрации мордобоя, разврата, погрузить народ в клоаку безверия, безнравственности, пробудить самое низменное в человеке. …Опять посулы и пустое слово, Все вверх ногами, все наоборот, И бедствует, и мыкается снова Достойный славы трудовой народ. Александр Павлович полагал, что современные СМИ, трубя в новостях только о плохом, покрывают сердца броней равнодушия. Люди постепенно теряют чувствительность к боли, способность сопереживать, черствеют. В подтверждение этой мысли он приводил изречение Конфуция: «Хватит клясть тьму — лучше зажгите свечку». Давая примеры порядочности, милосердия, сострадания, его газета этим и занималась. Публикации такого рода крайне важны: они выполняют роль нравственных ориентиров. В газете всегда было место как для маститых, так и молодых литераторов. Александр Павлович помог опериться и встать на «крыло» многим одаренным авторам. Делал он это ненавязчиво, по-отечески и по большей части не нравоучениями, а личным примером. Именно в «Истоках» впервые появились и раскрылись такие достойные, теперь широко известные, в значительной степени определяющие лицо современной литературы республики писатели и поэты, как Юрий Горюхин, Светлана Чураева, Игорь Фролов, Салават Вахитов, Эдуард Байков, Всеволод Глуховцев, Александр Леонидов. До работы главным редактором газеты А. Филиппов много лет возглавлял небольшую и в его бытность очень дружную секцию русскоязычных писателей Башкортостана (сейчас она называется «Объединение русских писателей Союза писателей РБ»). В ней молодежь, в их числе и я, набиралась опыта, училась у маститых, признанных корифеев: Рима Ахмедова, Роберта Паля, Леонида Лушникова, Юрия Андрианова, Газима Шафикова, Николая Грахова, Григория Кацерика. Регулярные заседания секции той поры проходили в жарких спорах, острой полемике, но при разборе «творений» молодых всегда царила отеческая, доброжелательная атмосфера. Замечания Александра Павловича отличались точностью, доходчивостью. Особенно мне врезалось в память высказанное им определение сути творческого процесса: «Творчество — это работа и еще раз работа! Только если постоянно будешь раскладывать дрова, молния рано или поздно ударит и зажжет твой костер». Ни прибавить, ни убавить! *** Коварная болезнь, атаковавшая поэта в последние годы, сильно беспокоила его. В одном из стихотворений того периода он с тревогой вопрошает: ...О, неужели встану я на якорь, Оседлость ненавидевший всегда?! И тут же, как бы возражает: …Все, что было, подытожилось, Но еще не все сбылось. Когда я в последний раз зашел к нему в большой, светлый, только что отстроенный загородный дом, Александр Павлович уже с трудом вставал, но, тем не менее, в разговоре не промелькнуло ни тени сомнения в том, что он одолеет болезнь. Более того, поэт живо интересовался новостями, отчитал меня за то, что до сих пор не начал работу над книгой «От Аляски до Огненной Земли». — Ты почаще заходи, — сказал он с легким упреком на прощание. Помолчав, добавил: — Так хочется жить! При этом глаза его как всегда загорелись… А оставалось ему одна неделя… В стихотворении «Эверест» Александр Павлович написал: …Не напрасно дни пролетели, Высота моя так чиста: Там встречаю я Прометея И воочию вижу Христа. 7 ноября 2012 года Александру Павловичу исполнилось бы 80 лет! Но сколько еще осталось недосказанного, недописанного! Тем не менее, и того, что сделано, довольно, для того чтобы его имя не накрыли волны небытия. Человек, написавший: Рос народ мой, Веря сердцем вечной силе… Умещаются в России Оба слога: Росс и Я, как мне кажется, может рассчитывать на память потомков. Дорогой Александр Павлович, спасибо Вам за все! Каждому Вы оставили частичку своей щедрой души. Я помню оказанное Вами доверие и буду стремиться писать так, чтобы Вам не было стыдно за вашего крестника на литературном поприще. Время летит как быстрая птица: пошел второй год со дня смерти Александра Филиппова, но давайте будем говорить и вспоминать о нем, как о живом. Ведь человек жив, пока о нем помнят! Автор: Камиль ЗИГАНШИН Источник - www.resbash.ru | |
|
| |
| Просмотров: 2154 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |
