Марсель Гафуров - …И никакой политики!
| 21.12.2012, 13:03 | |
| Полагаю, вы согласитесь со мной, что болеть скучно. Пищу в больнице из медицинских соображений готовят недосоленную, она быстро наскучивает. Не вызывает отвращения только выдаваемый на полдник кефир, он и без соли хорош. Томит больного также нехватка пищи для ума. Лежишь, разглядывая потолок, тело немощно, а в голове копошатся мысли, жаждут этой самой пищи, но все трещины на потолке уже досконально изучены, думать больше не о чем. За окном кипит жизнь, в мире происходят всякие важные – и не очень – события, а ты оторван от всего этого. Скучно! К счастью, мою больничную жизнь кроме кефира разнообразил еще эфир. (Я хотел было предпослать этим заметкам заголовок «Кефир и эфир», но решил, что он звучит вызывающе, читатели меня не поймут.) Внук, чтобы я не скучал, подарил мне мобильный телефон, позволявший не только поддерживать связь с родными и близкими, но и слушать передачи радиостанций, вещающих в диапазоне FM. Лежи себе и слушай весь день, надев наушники, не мешая соседям по палате. На экране мобильника высветились названия и просто цифровые обозначения 14-ти радиостанций. Я принялся поочередно настраиваться на них. Первой в списке значилась «Бизнес FM». Каждые 15 минут она передает последние известия. Сообщает много интересного. Но когда радиостанция переходит на биржевые новости, в особенности в мире электронной техники, моего высшего гуманитарного образования недостаточно. Мне непонятна речь, в которой на одно русское слово приходится пяток иноязычных терминов. Если бы передачу вели, скажем, на китайском языке, эффект был бы ровно такой же – я бы ничего не понимал. Поэтому продолжил поиск в эфире. Большинство радиостанций вызвало у меня разочарование. Они передавали главным образом рекламу. Реакция на «двигатель торговли» у меня такая же, как у большинства сограждан: немедленно выключаю приёмник. Рекламодатели, поди, думают, что я, как только они навешают лапшу мне на уши, тут же побегу отдавать им свой миллион, к примеру, за автомобиль, прельстившись подарком при покупке – бесплатным бензином на несколько поездок. Как бы не так! Ждите! У меня и денег-то таких нет, стало быть, и бесплатный бензин не нужен. К тому же у меня выработалось стойкое убеждение: если реклама какого-нибудь товара назойливо повторяется изо дня в день, значит, его никто не покупает, он никому не нужен или непомерно дорог. А вот хлеб я и без рекламных уговоров куплю. Но ладно, это всё к слову пришлось. Подходящую радиостанцию я всё же нашел. Если не обращать внимания на чрезмерную болтливость радиокомментаторов, «Эхо Москвы» – довольно интересный источник пищи для ума. Даже из болтовни можно выцедить полезную информацию. Есть о чем поразмышлять. Правда, размышления нередко – занятие непродуктивное. Однажды я написал заметки под названием «Размышлять не вредно» и понес в редакцию одной из наших региональных газет. Сотрудник, к которому я обратился, старый мой приятель, с ходу забраковал заголовок. «Старик, неужели ты не понимаешь, что это идет вразрез с установкой оттуда, – сказал он, устремив указательный палец вверх. – Началась предвыборная кампания, и если каждый примется размышлять... – тут он сделал многозначительную паузу, обозначаемую на бумаге многоточием. – Словом, даю тебе дружеский совет: держись подальше от политики, пиши на нейтральные темы». Он отверг мои заметки из-за несвоевременного заголовка, даже не прочитав текст. А речь в материале шла о том, что, прежде чем купить в аптеке разрекламированную БАД, биологически активную добавку к пище, полезно подумать, нужен тебе этот препарат или нет. Так можно сэкономить немало честно заработанных денег. Но я спорить с приятелем не стал. Его не переспоришь, прав тот, у кого больше прав. У нас не Москва. Москвичи распоясались, позволяют себе ругательски ругать в СМИ депутатов Госдумы за принятые ими законы, всячески обзывать правящую партию, высказывать колкости в адрес даже верховной власти, олицетворяемой сами знаете кем. А мы живем в провинции со всеми вытекающими из этого последствиями. У нас не принято критиковать власть, хвалить – пожалуйста. Упаси меня бог от соблазна покритиковать кого-нибудь. Это не значит, что местная власть спускает нижестоящим структурам какие-либо запреты. Вовсе нет. Запреты сами по себе витают в воздухе. Они берутся черт знает откуда. Может быть, прилетают из прежних времен и оборачиваются строгой самоцензурой. Итак, я слушаю «Эхо Москвы» и размышляю о том, что услышал. На «Эхе» и, судя по звучавшим ежедневно обзорам печати, в редакциях столичных газет довольно долго были озабочены принятыми в последнее время законами. Обсуждались их плюсы и – большей частью – минусы. Меня это особо не волновало. Я человек законопослушный, не иностранный агент, государственные тайны не разглашаю, омоновцев не избиваю, как некоторые неразумные девушки. Даже представить себя на месте задержанной полицией хрупкой девушки, чуть ли не изуродовавшей своим кулачком детину в бронежилете, вооруженного резиновой дубинкой, не могу. Лишь один закон – об ответственности за оскорбление религиозных чувств верующих – меня встревожил. Текст его я не читал, сужу о нём по радиокомментариям. Мне показалось, что надо мной нависла опасность. Мне вспомнился дед Ибрагим, старьевщик, живший в селе, где прошло мое детство. Он поучал нас, мальчишек: «Воровать надо аккуратно, а то могут быть неприятности». Мне захотелось переадресовать его поучение народным избранникам, перефразировав так: «Издавать законы надо аккуратно, а то могут быть неприятности». Это я к тому, что у меня дома на книжной полке стоит собрание сочинений Пушкина. А в нём чего только нет! Тут тебе и жестокая радость по поводу погибели самовластительного злодея и смерти его детей. И явная симпатия к бунтовщику Пугачеву и восставшим против самодержавия декабристам. Более того – сочинения, которые могут оскорбить некоторых верующих. Я имею в виду прежде всего «Гаврилиаду». Поэма при жизни поэта не публиковалась, ходила в анонимных рукописных списках. Всё же чувствовался в ней стиль гениального поэта. По доносу бдительных людей Пушкина вызвали на допрос. Был и тогда аналог нашего следственного управления. Поэт на допросе открестился от причастности к сочинению богопротивной поэмы и, кажется, только в письме царю Николаю I честно признался в своем авторстве. Счел, видно, что врать государю неприлично. Царь, спасибо ему, дело замял. И «Гаврилиада», к неудовольствию в церковных кругах, прочно прописалась в посмертных собраниях сочинений поэта. Интересная история вышла и со «Сказкой о попе и о работнике его Балде». При жизни поэта она тоже не была опубликована. Гоголь, услышав ее из уст автора, назвал в одном из писем крамольное с точки зрения цензуры произведение прелестью. Слово «прелесть» можно истолковать по-разному. Глагол «прельстить» имеет и значение «соблазнить, сбить человека с толку». В отличие от великого писателя, цензура рассматривала сказку в свете негативного толкования. И уже в наши дни один ревностный священнослужитель, как сообщалось в печати, подверг пушкинскую сказку литературной обработке, дабы она никого не оскорбляла. Я думаю, при нынешнем единогласии церковной и светской власти Министерство образования и науки вполне могло бы заменить в школьных программах пушкинский вариант сказки поповским, но пока этого не произошло. Хотя в ходе еще не завершенной реформы системы образования в стране звучало и более радикальное предложение – исключить литературу из числа обязательных школьных предметов. Будем надеяться, что до полного маразма дело всё же не дойдет. Меня больше беспокоит названный выше закон. Вдруг мне припаяют статью УК о хранении и распространении подпадающих под санкции закона сочинений? То есть «Гаврилиады» и «Сказки о попе...» в пушкинском варианте. Ко мне приходят дети и внуки, берут почитать классику. Значит, распространяю. Если выкину сочинения Александра Сергеевича в мусорку, их кто-нибудь непременно подберет, и я, опять же, окажусь виноватым. Я запутался в своих размышлениях. Пришла в голову даже такая мысль: если бы Госдума по предложению какого-нибудь особо активного депутата наложила запрет на чтение сочинений Пушкина и их отправили в спецхран, мне жилось бы спокойней. Но в сознании народа крепко засело утверждение, что «Пушкин – это наше всё». А запретить всё, сами понимаете, немыслимо. Можно бы, конечно, ограничиться мероприятиями меньшего масштаба. Например, для острастки публично сжечь «Сказку о попе...» на Красной площади. Но это может вызвать бурные протесты и демонстрации. У Пушкина много поклонников. И тут уже начинается политика. Может быть, мои страхи и фантазии вызваны болезнью. Инсульт – вещь серьезная, сказывается на мыслительном процессе не лучшим образом. Если я что-то недопонял и несу чушь, извините, пожалуйста. Вообще-то мой приятель был прав: лучше сосредоточиться на нейтральных темах. В жизни их – пруд пруди. То же «Эхо Москвы» передало интересное сообщение, над которым можно задуматься. Один американский фермер нанял молодого человека исполнять у него на плантации роль пугала. Сидит парень в поле, играет на гармошке или читает какой-нибудь бестселлер, изредка взмахивая шляпой, чтобы пугнуть обнаглевших ворон. Фермер за это еженедельно платит ему триста долларов. В переводе на рубли получается около сорока тысяч в месяц. Я позавидовал парню. Эх, и мне бы так жить! Никакой политики, а деньги в кармане водятся… Источник - istoki-rb.ru | |
|
| |
| Просмотров: 1705 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |
