Талгат Ишемгулов - Парад в Оренбурге
| 01.05.2012, 13:46 | |
| На майдане было многолюдно и шумно. Гремел оркестр. Гулким топотом, маршировали колонны солдат Оренбургского гарнизона. Проходящие батальоны приветствовали стоящих на трибуне залихватским «Ура». Ликующие толпы горожан радостно подхватывала это «Ура». Шел военный парад в честь прибытия в Оренбург наследника дома Романовых, цесаревича Александра Николаевича. Весь город высыпал на этот праздник. А недалеко перед выходом на плац в нетерпении толпились казачьи сотни, ожидая своей очереди для прохождения торжественным маршем. Всем было как-то немного не по себе. Казаки, особенно молодые, привставали на стременах и вытягивали шеи, стараясь увидеть на трибуне будущего государя. Когда еще такое счастье выпадет, чтоб вот так воочию лицезреть самого императора. Да и честь какая! Сколько было споров и обид, при отборе казачьих полков для парада. Надолго запомнятся обидные слова, которыми награждали друг друга обозленные атаманы при рассмотрении кандидатов. Их тоже понять можно было. Если парад пройдет удачно и цесаревич останется доволен, сколько наград и благодарностей посыпяться на тех, кто был сопричастен этому. Потому атаманы и старались протолкнуть свои сотни в список участников в параде. Котлогильде пошевелил поводьями и поправился в седле. Конь отозвался нервным переступанием копыт. «Хе! Ты-то чего волнуешься, коняка? - мысленно спросил он, чутко уловив внутреннюю дрожь своего боевого товарища, - тебе ли так трястись, будто жеребенку на первых скачках? Котлогильде успокаивающе похлопал коня по холке. При этом внимательно всмотрелся в серьезные лица джигитов башкирской сотни. Вёл отряд Мухаметкирей, его сын и это был первый опыт командования сотней на столь представительном параде. Вот у кого нервы натянуты как струны, а по виду не скажешь, хотя его волнение выдают желваки, что крепкими буграми перекатываются на скулах. «Хорошего джигита вырастил, такой не оплошает. Моих кровей, - гордо подумал он, - не посрамит моей славы, славы нашего рода». Мухаметкирей заметив внимательный взгляд отца, вопросительно поднял брови, как бы спрашивая – что-то не в порядке? Тот махнул камчой, - все в порядке. Есаулу Котлогильде Ишемгулову 9 - го башкирского кантона исполнилось 47 лет и такие парады ему были не впервой. Если вспомнить всю его боевую жизнь, а за плечами у него, столько боев и битв, что на несколько воинских судеб хватит. Одна Отечественная война 1812 года чего стоит. Вроде вот только недавно это было, а, поди ж ты, уже четверть века минуло. Как сейчас помнит этот год. Котлогильде двадцать два года от роду. Всего два месяца прошло, как вернулся из зимней службы с Яика, а тут пришло известие, - началась война. Из Оренбурга в спешном порядке пришел приказ губернатора о формировании и отправке полков из 9-го кантона на Запад. Котлогильде как есаул будущего полка сутками мотался по аулам. Днями напролет проверял вооружение воинов, осматривал коней, седла, обмундирование, походные припасы и многое другое, что так нужно в военном походе. Время и начальство торопило, но подготовить целый полк к такому большому переходу под самую Москву не так просто, даже не смотря на то, что население с большой охотой жертвовал всем (Воззвание Александра Первого всколыхнуло всех башкир), времени ушло уйма. Наконец-то, после долгих сборов 9 - башкирский полк был готов. И вот после всеобщего молебна, где полковой мулла прочитал молитву призывающее благословение Аллаха, полк по команде вскочил на коней. Котлогильде залюбовался молодцеватым видом джигитов. Да-а, полк был - загляденье. Командир полка, капитан Попов резким голосом скомандовал «Полк, с разворотом направо - поше-е-е-л!». И полк пошел гулкой рысью навстречу своей славе. В каких только стычках и сражениях не приходилось бывать воинам. Всю Россию прошли, громя французов. Джигиты молодцы, не подкачали. Показали себя храбрецами. Ха-ха, а как французы смеялись, когда в первом бою башкиры нацелили на них свои луки. Правда, им потом стало не до смеху. До сих пор помнится изумленное лицо того француза, когда ему в плечо впилась оперенная стрела. Он что-то закричал визгливым голосом, видимо приказал отступать и эти хваленые вояки улепетывали так, что у коней только подковы мелькали. Многих врагов тогда положили. С тех пор увидит француз башкира с луком, с криком «Амуры» скачет прочь. Уж очень наших стрел боялись. Почему-то думали, что стрелы отравлены. Эх, неразумные. Котлогильде оторвался от дум, посмотрел на плац. Там только-только разворачивались верхнеуральские казаки. Очередь башкирской сотни еще нескоро. Время есть. Есаул снова погрузился в воспоминания. Да-а, война нелегкая была. Хоть бои трудные были, русские части бивали прославленные французские полки. Видел Котлогильде, этих вояк, когда в плен попадали. Вся их утонченная спесь мигом слетала. Сразу улыбаются. Через день-два плена даже по-русски начинали калякать. А до этого говорили на своем тарабарском языке. Не поймешь. Особенно запомнилась переправа французами через Березину. К тому времени их армия потеряла всякое подобие организации. К переправе подошли беспорядочной толпой. И что началось на берегу, когда дозорные, увидев первые казачьи сотни, подняли тревогу! Вся эта многотысячная толпа в панике бросилась через реку. Это было что-то невообразимо страшное. Котлогильде впервые увидел, до какого состояния может дойти объятый стадным ужасом человек. Французы, спасаясь, топили друг друга в воде. Барахтающиеся тела покрыли поверхность реки от берега до берега. Конское ржание, предсмертные хрипы затоптанных людей, крики боли, треск ломающихся оглоблей. Вся эта какофония звуков создавали страшную музыку смерти. Казаки и башкиры, неподвижно и молча, наблюдали за гибелью некогда самой могущественной армии Европы. Некоторые горячие головы джигитов вынули, было, свои луки и стрелы, затем потрясенные увиденной картиной уложили их обратно. Оружие не понадобилось. Враг уничтожал самого себя. Эх, не сиделось Наполеону дома. Сколько народу погубил ради собственного возвеличивания! До какого греха гордыня и жажда власти доводит! И как не побоялся? Как вышли на границу, проще стало. Выгнали супостатов. Казаки радовались, как дети. Может война кончится, да по домам? Хотя вряд ли. Воины понимали, это не завершение. Скорей всего русская армия дальше пойдет. До Парижа. Иначе нельзя. Врага добивать надо в самом зародыше, а то ведь как бы обратно не вознесся. Если искру оставить, костер может по новой разгореться. Так что еще воевать да воевать. Битвы были кровопролитные. Особенно под Лейпцигом. Башкирам досталась нелегкая задача заманивать вражеские полки под огонь засадных пушек. В такой войне ухо держи востро да врага чуять надо, попадется он на уловку или нет. Иной раз на самый край их колоны подскакиваешь, а он и в ус не дует. Тут уж главная заповедь помогает. В первую очередь появись неожиданно, осыпь их стрелами, метни пики, врубись в крайние ряды, наведи суматоху и тут же прочь скачи. Обязательно найдутся горячие головы, готовые азартно кинутся вслед, тем более, как им кажется, что мы отступаем. А там и пушки палят навстречу, рядами укладывают бедолаг. Досталось и джигитам. Немногие вернулись с той битвы. Котлогильде тогда наградили орденом. Помнит этот день как сегодня. Вручили орден, повесил на грудь, прошелся по лагерю. Односельчане радуются, а офицеры завидуют. Хотя он так и не понял, за какой такой подвиг его наградили. Вроде воевали все одинаково. Впрочем, начальству виднее. А самое яркое воспоминание, конечно же, оставил торжественный парад победителей в Париже 1814 года. Тогда долго спорили в штабе допускать или нет башкирские полки на этот парад. Были такие, утверждавших, мол, не след диким инородцам в просвещенном Париже верхом ездить. Вся Европа смеяться будет. Спасибо царю, заступился за башкир. Сказал - все воины, достойны похвалы. И в знак полного удовлетворения башкирами, разрешил четырем полкам пройти под аркой Победы. Этот день впоследствии воины рассказывали, как чудо великое. Это надо было видеть и пережить. Вернулись с войны джигиты все до единого награжденные серебряными медалями «За взятие Парижа» и «В память войны 1812 года». А вот Котлогильде посчастливилось еще и с орденом вернутся. И Янмырза Ишкильдин, односельчанин, тоже с такой же наградой вернулся. Видно, знатно воевал. Молодец. Да-а, а ведь еще были… Тут Котлогильде очнулся от прикосновения. Это Мухаметкирей подсказывает ему - пора. Есаул окончательно стряхнул воспоминания и посмотрел на плац. Да, уже пора. И дал знак сыну – командуй Мухаметкирей! Сотник вскинул руку и крикнул « Сотня! Колонной за мной – пошел!» Лес копий заколыхался от команды и сотня дробной рысью пошла за командиром. Котлогильде удовлетворенно кивнул. Хорошо пошли. Молодцы джигиты. Есаул, тронув коня, отъехал чуть в сторону, где было удобней наблюдать, как пройдут башкирские казаки в этом параде. За своих воинов Котлогильде был спокоен. Они не подведут. Тем временем шум праздника нарастал… Эпилог. За формирование башкирского полка в 1837 г. для представления наследнику престола царевичу Александру во время его поездки по стране Мухаметкирею Ишемгулову объявили благодарность. А Котлогильде Ишемгулов за всю долгую воинскую службу был награжден орденами св. Анны – 3 степени, орденом св. Станислава, медалями «За взятие Парижа» и «В память войны 1812 года», был отмечен многими благодарностями. За службу по охране императорской семьи был награжден кольцом с бриллиантом и премирован деньгами в сумме 1000 рублей. И до конца жизни был уважаемым человеком по всему 9 – башкирскому кантону. «Течет река времени, размывает берега вечности, ничто не устоит перед ее разрушительной силой. Только людская память стоит скалой, напоминая нам о подвигах наших предков. И нет ничего крепче того камня, пока крепка наша память». | |
|
| |
| Просмотров: 1853 | Загрузок: 0 | | |
| Всего комментариев: 0 | |
